Иван Петрович Павлов родился 26 сентября 1849 года в Рязани. Его мать, Варвара Ивановна, происходила из семьи священника; отец, Петр Дмитриевич, был священником - сам-же Иван Петрович, несмотря на своё академическое звание, был примерным прихожанином и даже почётным старостой Знаменской церкви, на Пасху вывешивал на дверях своей лаборатории обьявление, что в связи с Праздником Пасхи, лаборатория закрыта и пренепременно крестился проходя мимо церкви, что и вызвало к жизни достаточно  известный анекдот про то, как какой-то матрос кинул вслед крестящемуся Академику знаменитую фразу: "Эх! темнота..."

  По желанию своих родителей Павлов посещал начальный курс духовной семинарии, а в 1860 году поступил в рязанское духовное училище. Там он смог продолжить изучение предметов, интересовавших его больше всего, в частности естественных наук, а в 1870 году поступил в Петербургский университет на естественное отделение физико-математического факультета, хотя и будучи выпускником духовной семинарии вынужден был поступить в обучение на юридический факультет и только спустя несколько месяцев  перевестись на физмат.

  В 1904 году за работы по физиологии кровообращения и пищеварения выпускник Петербургского университета Павлов был удостоен Нобелевской премии - Иван Петрович стал первым русским лауреатом Нобелевской Премии, а вторым лауреатом в 1908 году и тоже в области медицины и физиологии, стал Илья Ильич Мечников.

  Правда после Октябрьской Революции большевики конфисковали у Павлова его Нобелевскую Премию, лежавшую в банке и заодно экспроприировали все его золотые медали, полученные за его заслуги в науке, ну и для полноты ощущения коммунистического счастия, ещё и уплотнив Нобелевского лауреата в его жилищных условиях, правда после того как Международный Красный Крест вступился за Академика, отправив ходатайство в адрес большевицкого Правительства выпустить Академика за границу, Ленин лично распорядился, чтобы Павлова оставили в покое и даже выделили ему усиленный паёк - затем выяснилось, что Павловские  исследования о Рефлексах как нельзя лучше подходят и для агитации за Атеизм - дескать человек произошёл из обезьяны и управлять человеческим обществом вполне возможно теми-же законами по которым управляются зверинные стада и Академику построили прекраснейшую лабораторию и вынуждены были терпеть его честность и прямоту, присущую старым русским интеллигентам-учёным, которые так прекрасно описал в своём романе Собачье Сердце Михаил Булгаков.

  А терпеть было что, к примеру вот это послание, которое академик Павлов написал в 1934 году:

В СОВЕТ НАРОДНЫХ КОМИССАРОВ СССР

  Революция застала меня почти в 70 лет. А в меня засело как-то твердое убеждение, что срок дельной человеческой жизни именно 70 лет. И потому я смело и открыто критиковал революцию. Я говорил себе: «чорт с ними! Пусть расстреляют. Все равно, жизнь кончена, а я сделаю то, что требовало от меня мое достоинство». На меня поэтому не действовали ни приглашение в старую чеку, правда, кончившееся ничем, ни угрозы при Зиновьеве в здешней «Правде» по поводу одного моего публичного чтения: «можно ведь и ушибить...»

  Теперь дело показало, что я неверно судил о моей работоспособности. И сейчас, хотя раньше часто о выезде из отечества подумывал и даже иногда заявлял, я решительно не могу расстаться с родиной и прервать здешнюю работу, которую считаю очень важной, способной не только хорошо послужить репутации русской науки, но и толкнуть вперед человеческую мысль вообще. Но мне тяжело, по временам очень тяжело жить здесь – и это есть причина моего письма в Совет.

  Вы напрасно верите в мировую пролетарскую революцию. Я не могу без улыбки смотреть на плакаты: «да здравствует мировая социалистическая революция, да здравствует мировой октябрь».   Вы сеете по культурному миру не революцию, а с огромным успехом фашизм. 

  До Вашей революции фашизма не было. Ведь только нашим политическим младенцам Временного Правительства было мало даже двух Ваших репетиций перед Вашим октябрьским торжеством. Все остальные правительства вовсе не желают видеть у себя то, что было и есть у нас и, конечно, во время догадываются применить для предупреждения этого то, чем пользовались и пользуетесь Вы – террор и насилие. Разве это не видно всякому зрячему! Сколько раз в Ваших газетах о других странах писалось: «час настал, час пробил», а дело постоянно кончалось лишь новым фашизмом то там, то сям. 

  Да, под Вашим косвенным влиянием фашизм постепенно охватит весь культурный мир, исключая могучий англо-саксонский отдел (Англию наверное, американские Соединенные Штаты, вероятно), который воплотит-таки в жизнь ядро социализма: лозунг – труд как первую обязанность и ставное достоинство человека и как основу человеческих отношений, обезпечивающую соответствующее существование каждого – и достигнет этого с сохранением всех дорогих, стоивших больших жертв и большого времени, приобретений культурного человечества.

  Но мне тяжело не оттого, что мировой фашизм попридержит на известный срок темп естественного человеческого прогресса, а оттого, что делается у нас и что, по моему мнению, грозит серьезною опасностью моей родине.

  Во первых то, что Вы делаете есть, конечно, только эксперимент и пусть даже грандиозный по отваге, как я уже и сказал, но не осуществление бесспорной насквозь жизненной правды – и, как всякий эксперимент, с неизвестным пока окончательным результатом. Во вторых эксперимент страшно дорогой (и в этом суть дела), с уничтожением всего культурного покоя и всей культурной красоты жизни.

  Мы жили и живем под неослабевающим режимом террора и насилия. Если бы нашу обывательскую действительность воспроизвести целиком, без пропусков, со всеми ежедневными подробностями – это была бы ужасающая картина, потрясающее впечатление от которой на настоящих людей едва ли бы значительно смягчилось, если рядом с ней поставить и другую нашу картину с чудесно как бы вновь выростающими городами, днепростроями, гигантами-заводами и безчисленными учеными и учебными заведениями.

  Когда первая картина заполняет мое внимание, я всего более вижу сходства нашей жизни с жизнию древних азиатских деспотий. А у нас это называется республиками. Как это понимать? Пусть, может быть, это временно. Но надо помнить, что человеку, происшедшему из зверя, легко падать, но трудно подниматься. Тем, которые злобно приговаривают к смерти массы себе подобных и с удовлетворением приводят это в исполнение, как и тем, насильственно приучаемым учавствовать в этом, едва ли возможно остаться существами, чувствующими и думающими человечно. И с другой стороны. Тем, которые превращены в забитых животных, едва ли возможно сделаться существами с чувством собственного человеческого достоинства.

  Когда я встречаюсь с новыми случаями из отрицательной полосы нашей жизни (а их легион), я терзаюсь ядовитым укором, что оставался и остаюсь среди нея. Не один же я так чувствую и думаю?! Пощадите же родину и нас.

  Академик Иван ПАВЛОВ. Ленинград 21 декабря 1934 г.



АПРФ. Ф.3. Оп.33. Д.180. Л.47–50. Автограф.
 

////////////////////////////////////////// ////////////////////////////////////////// ////////////////////////////////////////// //////////////////////////

  Прожил Академик после данного своего письма ещё пару лет и скоропостижно скончался в предверии 37 года и поговаривают что не без помощи известного фармацевта Ежова, создавшего при ведомстве, которое он возглавлял, лабораторию ядов...

  Замечено, что те люди, которые говорят подобные вещи Сильным Мира Сего и особенно из ЦК Компартии, обычно после этого долго не живут - это было и при  академике Бехтереве, скоропостижно умершем на второй день после обследования  Сталина и поставленного им диагноза "Шизофрения", да ещё и не постеснявшегося сказать, что Ленин умер от сифилиса мозга, это произошло и совсем недавно - во времена Нуркадилова, написавшего своё знаменитое письмо...

****************************************** ****************************************** ********************

http://russcience.euro.ru/document/letters/pav95ist.htm

http://www.bekhterev.net/modules/articles/article.php?id=55

http://history.voxpopuli.kz/post/view/id/9 33